Повернімось у 90-ті. З чого почалася ця страшна війна

Участвовать в управлении страной через легислатуры могут лишь те граждане, которые в большинстве своем принимают порядок вещей, существующий в стране, которые достаточно состоятельны и культурны для того, чтобы не желать «ниспровержения основ», а стремиться к улучшению существующего порядка.

Відео дня Именно поэтому очень постепенно отменялись образовательные и, главное, имущественные цензы. В большинстве современных демократий они были отменены только после Первой Мировой войны. Расширение демократии имеет двойной эффект.

Узкий социальный фундамент демократии грозит обвалом в революцию из-за восстания масс, поэтому социальный фундамент надо расширять ради стабильности всей, желанной элите, политической системы. Отсюда — постепенная отмена цензов.

Но, чтобы не случилось демократической революции, необходимо те, ранее неимущие и необразованные слои общества, которые держали вне политики, одаривать имуществом и образованием, включая в электорат.

Иными словами, необходимо перераспределять доходы в пользу неимущих групп и делать их собственниками приносящего доход имущества.

С другой стороны, входя в политику, малоимущие слои приводят к власти свои партии и корректируют программы партий старой элиты и так, постепенно, создают современное социальное государство, которым довольно большинство граждан.

Именно социальное государство, находящееся под демократическим контролем максимально расширившихся средних слоев, является ныне самой надежной базой демократии. Практически все государства развитого мира ныне таковы.

Если так не поступать и диффузию собственности не осуществлять, то всегда найдутся политики, которые ради своих личных амбиций обратятся к неимущему большинству избирателей и призовут их через выборы изменить политическую систему в свою пользу, объявив богатства и привилегии меньшинства незаконными.

Тогда элита или должна устанавливать диктатуру и сокращать корпус избирателей (как поступила Россия 3 июня 1907 года), или вовсе отменять выборы, как поступил Гитлер после прихода к власти.

Итогом такой диктатуры часто бывает война, поскольку, если невозможна легитимация власти через выборы, она, по мнению диктатора, возможна через военный успех.

Демократия может при этом отменяться официально, как в нацистской Германии, или становиться ширмой тирании, как в СССР.

Когда в России рухнул коммунистический режим, первое, что надо было сделать, если реформаторы действительно хотели построить демократическую государственность, это озаботиться максимальной диффузией собственности среди обворованных большевиками граждан.

В странах послекоммунистической Восточной и Центральной Европы это повсюду было сделано через реституцию прав собственности, которой предки нынешних граждан владели до коммунистов, и равным распределением, созданной в коммунистический период, общенародной собственности через обеспеченные и надежные ваучеры.

Эффект на лицо. От Албании до Эстонии мы видим демократический мир, вошедший уже и в НАТО, и в Европейский Союз, или ждущий очереди. Российские реформаторы поступили иначе.

То ли по незнанию, то ли из корысти, они распределили огромную государственную собственность среди «своих» 2−3% населения, оставив остальных с ничтожными по ценности ваучерами и без какой-либо собственности, которой владели их предки до 1917−29 года.

В результате нищее абсолютное большинство граждан противостояло безумно разбогатевшему меньшинству, которое, большей частью, просто смогло ловко воспользоваться близостью к власти для мгновенного созидания баснословных состояний.

И при этом в стране сразу же была установлена демократическая политическая система. Естественно, она очень быстро стала фиктивной (уже на президентских выборах 1996 года).

Популистские партии, которые могли бы поставить под вопрос приватизацию, к выборам не допускались всеми правдами и неправдами. Результаты выборов так или иначе подтасовывались.

Пока общество было в шоке от распада СССР и перехода к рыночной экономике и занималось элементарным выживанием, эта мягкая фальсификация сходила с рук.

Но турбулентность уменьшалась, люди свыкались с жизнью по новым правилам и вопрос — почему мы нищие, хотя работаем с утра до ночи, а немногие нувориши безмерно богаты, хотя вовсе не работают — начинал звучать все громче.

Безусловно, закон расширяющейся демократии сработал бы и в России, и только что разбогатевшая элита потеряла бы власть, сметенная бедным большинством, возглавленным популистскими партиями.

Чтобы этого не произошло, диктатуру пришлось усиливать и дополнять контролем над средствами массовой информации. Именно по этой причине демократически избранный в 1991 году президент Ельцин назначил своим преемником офицера КГБ Путина.

Он сделал это по просьбе своего ближайшего окружения, чтобы уберечь это окружение от утраты власти в условиях обычной демократии. А дальше все развивалось по плану разрастающейся диктатуры.

Диктатор все больше нужен был элите для сохранения ее капиталов, и, пользуясь этим, Путин все больше утверждал свою единоличную власть и видимую незаменимость.

Когда даже декоративная демократия была полностью свернута в 2008—2012 годах, начался период войн для легитимации власти — Грузия, Крым, Донбасс, Сирия, наконец, нынешняя Украина.

О том, что элита России из-за санкций уже потеряла очень много в этой последней войне, я не говорю. Это и так ясно.

Но важно иное — ошибки правительства Гайдара-Чубайса, отвергнувшего общеевропейский путь выхода из коммунистического тоталитаризма к демократии, не могли привести к демократии.

Они с неизбежностью быстро привели к диктатуре, а диктатура привела к войне, потому что эта война, даже если она не была нужна никому кроме Путина, разразилась из-за того, что после 22 лет персональной диктатуры уже не было людей в окружении тирана, которые бы имели силы и решимость ему противостоять.

Путин так хорошо защищал их жизнь и благополучие, что они не посмели и рта раскрыть, когда он начал свою «диктаторскую забаву» в Украине.

Так что, виновниками этой страшной войны в Европе являются исключительно реформаторы первой волны, создавшие необходимую почву для диктатуры. Нынешний диктатор, как бы он сам ни открещивался от «лихих девяностых» — всецело дело их рук. И война — дело их рук.

Надо было делиться, как сказал когда-то давно Александр Лившиц, царство ему небесное. Они не делились с народом, не вернули людям собственность, презирали граждан России, и вот именно они превратили Россию в чудовище, которым ныне ужасается мир. Прошлое изменить нельзя.

Но то, что произошло в России — урок на будущее и для РФ, и для тех стран, наследниц СССР, которые подобно России предпочли распределить собственность государства среди «своих», а не вернуть ее народу, перенесшему все ужасы коммунистических экспроприаций, голода и террора.

Демократия возможна только там, где большинство народа живет если не богато, то достойно, и сознает себя ответственными, самодостаточными гражданами. Где этого нет, возможна только тирания, как бы она ни именовала себя.